- Что милок, думаешь где взять сундук под свое богатство? А и то верно, мало удачи от Авося дождаться, нужно еще и уметь ею распорядиться.

- А можно получить золотыми червонцами?

- А как нельзя, конечно можно. Оно весу получится поменьше. Тебе как заместо всех злато давать-то?

- Если можно.

- Тогда порядок. - Дедок, а казначей был не молод, быстро отсчитал монеты и протянул Виктору мешочек в котором глухо позвякивало золото, - держи дружочек. Шестьдесят шесть золотых червонцев.

- А ить это не двести рублей, а сто девяносто восемь, - прищурившись проговорил Виктор. Два рубля здесь сумма весьма значительная и судя по всему его крепко собирались надуть. Градимир на эти слова только приподнял бровь, удивляясь тому обстоятельству как споро считает скоморох. А потом как видно тоже провел подсчет.

- Ну и как это понимать Осьма? - Нахмурился боярич.

- Так ить мы округлили на два рублика, а коли златом, то как раз хорошо и выходит ровным счетом.

Виктор внимательно посмотрел на Осьму, который избегая встречаться взглядом с Градимиром, смотрел в сторону, упрямо сжав губы, всем своим видом показывая, что считает себя правым. Ну уж нет. Он, Волков, никого не собирается обижать, но и терять из-за того, что рачительный казначей стремится сберечь хозяйское добро, тоже не намерен, а то что тут имеет место именно это, но никак ни что иное было ясно как белый день. Открыв кошель висящий на поясе, он достал оттуда рубль и положил перед дедком.

- Вот рубль. Если его положить в казну боярина, то по всему получится, что ты мне можешь отдать червонец и счет будет ровным.

Осьма устремил на Виктора злой взгляд, а Градимир рассмеялся хлопнув скомороха по плечу. Отсмеявшись и утерев выступившие слезы он взглянул на старика и кивнув на все еще лежащий на столе рубль приказал не мудрить и расплатиться честь по чести. Но чтобы совсем не расстраивать старика, верность она дорогого стоит, заверил, что те два рубля скоморох уже отработал на заднем дворе и кабы старик вышел поглазеть, то убедился бы в этом, наблюдая за прошедшим представлением. А коли дворовые оплатить не успели, так как разбежались при его появлении, то он решил сделать это сам. Объяснение старика вполне устроили, хотя Виктору показалось, что устроило его иное, а именно то, что от него не отмахнулись и не просто приказали исполнить волю, а как бы еще и подольстились. Вот же, а он-то думал, что в старину все было просто, хозяин велел и все скачут как велено, а захотел тот переиначить, и все по иному. Услужливая память скомороха подсказала, что можно бы и так, вот только ни один так себя не поведет с ближним окружением, даже самый распоследний негодяй и самодур, со всем светом вокруг, но только не у себя в дому.

Градимир все же был не обычным, вот какой боярич, а уж тем более состоящий на службе у великого князя в качестве воеводы, пойдет провожать до калитки обычного скомороха. Но этот пошел. Наверное причиной тому было то, что половину своей пока еще недолгой жизни, он провел в походах, деля хлеб, кров и риск с такими вот простыми людьми, состоящими у него под знаменами, а может это чувство рачительного хозяина и наставления деда, который всегда говорил: Мал золотник, да дорог, а еще, любовь людскую можно только по капле получить, коли сразу и много приходит, оно так же и уходит.

- Иди с Богом, Добролюб. Как нуда какая будет, приходи, а ну как помогу.

- А если она уже есть?

- Хм. Ну, сказывай.

- Про пистоли те. Мастер, что их ладил, жив ли?

- Что же ты за скоморох такой? Эвон два пистоля при себе оставил, на мои так глаз положил, что до сих пор отвести не можешь.

- Может я уж и другой совсем, боярич.

- Ктож тебя знает. Жив мастер, что ему сделается, проживает в Брячиславе в Иноземной слободке, там же у него и мастерская оружейная. Никак решил все деньги в пистоли вложить?

- Дак мне и одного достанет. Спасибо воевода, пойду я.

- Иди чего уж.

Про оружейника он поинтересовался так, на всякий случай, вкладывать деньги в оружие в то время как не собираешься пробавляться воинской стезей… Глупо это. Желай он воевать, то возможности были и там, в прошлой жизни, но хлебнув раз, варева под названием война, от второго глотка он отказался, хотя предложения и были. Не нравилось ему воевать.

После дембеля найти себя в мирной жизни оказалось не так просто. Попробовал работать по специальности, а было их у него две, токарь и слесарь. Поначалу все было нормально и на работу он ходил с удовольствием, платили не так чтобы много, но худо бедно на жизнь хватало, опять же матери помогал. Она все ворчала, настаивая на женитьбе, да куда жениться-то. Нет, в большую и светлую любовь он не верил, а потому и не ждал ее, просто считал, что ему еще рано. Для себя он уже давно решил, если решит обзавестись семьей, то сделает это, не дожидаясь когда появится та самая единственная и неповторимая. Кстати, кажется она появилась. А толку-то? Кто она и кто он. Ну его, дурные мысли из головы.

Так вот, работал он по специальности, набираясь опыта у старых рабочих пока не грянул кризис, а как только это случилось в частной фирме, решили сократить рабочих, приходилось затягивать пояса и как не трудно догадаться, оставили тех у кого и с опытом работы и со стажем все было в полном порядке. Вот странное дело, всем и везде требуются работники со стажем работы, а откуда их на всех найти, старики уходят, так и не передав опыт молодежи, в виду отсутствия оной на производстве, вот так вот специалисты и становятся дефицитом. Уже сегодня найти хорошего токаря или слесаря большая проблема, а про то что самих токарных станков практически не осталось, ушли на лом, ага вот такая вот ипидерсия, приходится не вспоминать. Раньше практически при любой организации где так или иначе дело связано с техникой или механизмами были и токарки и слесарки, а теперь этого нет, как нет и специалистов, простых обученных своему делу рабочих.

Оказавшись на улице, он решил перекантоваться пока суть да дело в такси, благо машина осталась еще от покойного отца. Получалось даже больше чем в мастерской, вот только работать приходилось с утра и до позднего вечера с одним выходным, а иначе ничего-то ты не заработаешь. Приходилось выходить и в ночь, но ночные смены он не любил, потому как пассажиры в основном пьяные, а как говорится: Трезвый пьяного не поймет. Самое смешное то, что основная масса как раз не хамит, а всю дорогу извиняется, но нервы нужно иметь поистине железные, чтобы выдержать эти излияния раскаяния.

Все время с того момента как он окончательно осознал, что как бы ему не хотелось обратного, случилось то, что случилось и по всему выходит, что обратной дороги нет, он просто был убежден в смерти Волкова Виктора там, на Земле, а коли так, то это его второй шанс для жизни. Можно жить и прежней жизнью скомороха, но перекати полем он не был. Ему всегда хотелось стабильности, как было у его родителей. Свой дом, постоянный заработок, пусть не миллионы, но так чтобы не бедствовать, жена, дети, спокойная размеренная жизнь. Чем плохо? У скомороха этого быть не могло.

ГЛАВА 4

Деревянный восьмигранный барабан совершил несколько оборотов и замер. Одна из граней отъезжает в сторону открывая доступ во внутрь, окошечко совсем малое только руке и пролезть, что там внутри особо не рассмотришь, а потому остается только в слепую запускать руку и нащупав деревянный кругляш забирать его, чтобы явить окружающим, да не захватить лишний, тебе положен только один, иначе ничегошеньки не получишь, хоть и улыбнется Авось. Жалко отданную копейку, потому лучше не мудрить.

Мужчина долго перебирает кругляши внутри, размером с орех, но они все одинаковые, круглые, покрытые лаком, отчего ни заусенцев, ни шероховатости не чувствуется. Ладно. Была не была. А вдруг, вот именно сейчас. Уж три копейки отдал, чай утку за эти деньги купить можно. Наконец пальцы вцепились в кругляш. Он. Вот ей-ей, на этот раз он. Оказавшийся на ладони жетон весело улыбается немудреной улыбкой, простенько так точка, точка, два крючочка, но вот рожица развеселая сразу видна.